Птенцы соловьиного гнезда - Страница 144

144

— Если такое можно назвать знакомством… Дор, я два года охранял мерзавцев, которые над детьми издевались! Ну, ты наверняка помнишь, скандал тогда знатный случился.

— Не только помню. Карина у нас в управлении лекцию читала, показывала записи.

— Записи?! Я все вживую видел! Ты понимаешь, каково, когда у тебя на глазах детей пытают? Их пытают, а ты ничего сделать не можешь! Я несколько раз заходил в наблюдательные комнаты, и так хотелось взять ствол и то ли себя пристрелить, то ли скотов в белых халатах… Думал рапорт подать о переводе, а то и об увольнении, но так и не решился. Просто не знал, куда без армии деваться, так привык к службе. Пить даже потихоньку начал. Ну, а потом одной ночью, когда отряд выехал на учения, Карине, ей тогда тринадцать было, пособили сбежать. И еще одну девочку она с собой по дороге прихватила. Обе — девианты первой категории, так что их искали, как не искали, наверное, даже золото Майно. Когда нашли, мой отряд отправили на захват, и я облажался.

— Ты — облажался? — удивился Дентор.

— Ага. Только не спрашивай пока, как. Как раз то самое, о чем сходу рассказать не получится. Потерпи, все узнаешь. В общем, меня назначили крайним, разбарабанили из армии, а тот парень, Дзинтон, что приютил девочек, подобрал и меня. Подобрал и нанял девочек охранять, а потом опекуном сделал. Ну, вот и опекаю, в общем, с тех пор, если можно так назвать. Две девчонки и пацан.

— Пацан тоже девиант?

— Нет, обычный. И еще вот…

Саматта вытащил пелефон, порылся в нем и показал Дентору фотографию смеющейся молодой женщины. Та, озаренная ярким летнем солнцем, в легком, развевающемся на ветру платье стояла на краю скалы, а далеко внизу расстилалась голубая Масарийская бухта.

— Цукка, моя жена, — с гордостью сказал Саматта. — Она тоже опекун детей. Дор, знаешь, сорок третий год стал лучшим годом моей жизни. Дзинтон и Цукка — они мне новый смысл в жизни дали.

— Хороша! — констатировал полицейский, разглядывая фотографию. — Завидую черной завистью. Вот так ты всегда меня и обходил… Про Дзинтона Карина упоминала. Знаешь, Мати, я в первый раз вижу, чтобы девица ее возраста с такой любовью об отце говорила, тем паче — о приемном. Давай, рассказывай все по порядку. Что не можешь рассказать, опусти, но все остальное выкладывай.

— Конечно, — кивнул археолог. — Только, Дор, я тебя очень прошу — пригляди тут за Кариной, ладно? Она в том нуждается.

— Да она сама за кем хочет приглядит! — рассмеялся командир спецотряда. — По кабакам и дискотекам не шляется, наркотиками не балуется, все свободное время если не в больнице своей пропадает, то дома книжки читает. Шпана уличная ей не страшна, да и с серьезными бандитами она одной левой разбирается. Она тебе рассказывала про свои подвиги?

— Через пятое на десятое, но достаточно, чтобы холодным потом покрыться. Дор, на полном серьезе — пригляди. Она девочка умная, храбрая и честная, самое опасное для жизни сочетание. Тогда, в сорок третьем, когда я ее захватить пытался, она готовилась одна драться насмерть против тридцати опытных бойцов. И дралась бы, повернись дело по-иному. А с тех пор она мало изменилась. Ты знаешь, кто на поле боя первым гибнет.

— Знаю, Мати, — вздохнул полицейский. — Еще как знаю. Расслабься. Конечно, пригляжу. И без тебя уже приглядывают — после того, как она двоих наших спасла, у нас в управлении общей героиней стала. Просто дочь полка какая-то. В общем, кончай с лирикой, начинай рассказывать.

— Упорный ты. Может, все же задумаешься насчет карьеры следователя? — широко ухмыльнулся Саматта, но тут же посерьезнел. — Дор, я тебе вот что скажу. Я сейчас тебе совершенно невероятные вещи рассказать намерен, но ты постарайся поверить. Ты знаешь Карину, ты видишь, что мир сейчас совсем не таков, как еще десять лет назад, так что постарайся. То, о чем я расскажу, мало кто знает. На государственном уровне суперсекрет. Но знание ни к чему тебя не обязывают. Ты в любой момент можешь отказаться и послать меня подальше, если такое желание возникнет. Никаких скверных последствий, обещаю.

— Ого… Серьезно говоришь, дружище, — Дентор нахмурился. — А ты уверен, что мне вообще стоит такие вещи знать? Я ведь со спецслужбами дела никогда не имел, допусков выше третьей категории у меня нет, да я и не уверен, что в них нуждаюсь.

— Не о спецслужбах речь, Дор, даже близко не о спецслужбах. Я не имею к ним никакого отношения. Ну, ты поймешь. Я сам принимаю решение, кому можно довериться, а тебе я верю. Нам нужны новые друзья в Крестоцине, и ты — вполне подходящая кандидатура.

— «Нам»? — капитан спецотряда нахмурился еще сильнее. — Какие-то шпионские игры, что ли?

— Нет, Дор. Не шпионы. Ты все поймешь, когда я закончу. Значит, для меня вся бодяга начала раскручиваться, когда десятого пятого сорок третьего — дату до сих пор помню — нас отправили на полигон под Куразаем для плановых учений…

21.15.849, небодень. Крестоцин

Тантэй заметил ее сразу, как только вошел в бар. Девица сидела за невысокой стойкой с кассовым аппаратом и мило улыбалась зависшему рядом с ней мужчине средних лет. Частному сыщику не требовалось заглядывать в пелефон, чтобы опознать ее. Фотографию он и без того помнил превосходно.

Клиентов в зале сидело немного. Чтобы не светиться, Тантэй отошел в дальний угол зала и уселся за небольшой столик на двоих. Особых эмоций он не испытывал. Конечно, он сделал почти невозможное — обнаружил в огромном городе потерявшуюся чоки, но везение и прочие дилетантские штучки здесь ни при чем. Профессионализм и умение мыслить системно в очередной раз помогли ему взять холодный след там, где остальные уже махнули рукой. С самого начала он сделал ставку на то, что Биката обязательно засветится в одном из компьютерных магазинов. И почти наверняка — в компании со своей ненаглядной чоки, которую он вряд ли рискует оставить без присмотра. Нужно лишь грамотно порасспрашивать продавцов. Ну, а потом осталось лишь покрутиться в окрестностях единственного в городе магазина, где беглец и в самом деле отметился.

144